Как у ведьмы четыре крыла, платье до пола, ой, до пола.
На работе обычный для этого времени года завал. Работы невпроворот. Но я уже сдулась. Сижу, туплю, отвлекаюсь, не могу сосредоточиться.
Вдруг вспомнилось, как мы делали ТЦ Фараон в Сургуте (он теперь Гулливер). Андрей общался с собственником - очень крутым питерским полумафиози. И он говорил, что питерские крыши у него неизменно вызывают чувство ностальгии, так как это его детство. У него есть много квартир, домов, он живет в особняке (наверное), много путешествует. Может жить в любом месте мира. Но раз в год на месяц он снимает номер в отеле с видом на центр города, чтобы пожить, побухать и полюбоваться на эту неповторимую питерскую панораму из ржавых крыш с лесом аннтенн, дворов-колодцев, задних фасадов с облупившейся штукатуркой. Ностальгия, она такая.
Ностальгия - это сложное чувство. Называть ее просто тоской по дому слишком примитивно. У человека при всех его метаниях должна быть некая точка отсчета. После любого личностного роста или слома, нагромождений и конструкций, приобретенных в социуме, должна быть возможность обнулиться и вернуться к заводским настройка души. Это нужно, чтобы не забыть кто ты есть, какой ты, откуда вышел и куда идешь. А это можно сделать, только попав в места своего детства.
Я родилась в пятиэтажной хрущевке. В рабочем поселке, состоящем из 3-х 4-х этажных оштукатуренных сталинок с лепниной и чердаками, пятиэтажных серых хрущевок из силикатного кирпича, с застекленными как попало балконам. В каждом городе есть такая застройка 50-х - 60-х годов. Часть детства прожила в панельной девятиэтажке с видом на оживленное шоссе. В каждом городе есть такие микрорайоны, с детским садиком внутри или со школой. Стены домов как правило голубенькие, или серенькие, с них еще мелкая плиточка мозаичная все время осыпается на землю. А бывают крупноблочные, со страшными черными стыками между панелей. И тоже застеклены кто во что горазд.
И я тут подумала. Я же в любом городе СССР могу чувствовать себя как дома. В Сургуте я совсем не чувствовала себя потерянной. То есть, после поездов, вокзалов, гостиниц возникает некая ошалелость. Но когда нас поселили на съемной квартире, мы сразу сориентировались, почувствовали себя как дома, ходили на работу пешком - нашли короткую дорогу. Логика построения этих районов везде одинаковая, от Калиниграда до Камчатки, как говорится. Воспоминания детства могут нахлынуть на меня абсолютно в любом таком дворе. В любом крупном городе страны. Я не заблужусь. Я буду чувствовать себя как дома, в безопасности (относительной), буду помнить кто я и какая я, чего хочу и кем мечтала стать когда вырасту.
После распада римская империя оставила по всем провинциям стандартную похожую и узнаваемую свою архитектуру, которую сейчас называют романским стилем. Заметный и долгий след. После распада моей империи тоже остался след. Конечно, он просуществует не так долго, как римский, сколько там еще осталось срока службы силикатному кирпичу . Но на мой век хватит.
Вдруг вспомнилось, как мы делали ТЦ Фараон в Сургуте (он теперь Гулливер). Андрей общался с собственником - очень крутым питерским полумафиози. И он говорил, что питерские крыши у него неизменно вызывают чувство ностальгии, так как это его детство. У него есть много квартир, домов, он живет в особняке (наверное), много путешествует. Может жить в любом месте мира. Но раз в год на месяц он снимает номер в отеле с видом на центр города, чтобы пожить, побухать и полюбоваться на эту неповторимую питерскую панораму из ржавых крыш с лесом аннтенн, дворов-колодцев, задних фасадов с облупившейся штукатуркой. Ностальгия, она такая.
Ностальгия - это сложное чувство. Называть ее просто тоской по дому слишком примитивно. У человека при всех его метаниях должна быть некая точка отсчета. После любого личностного роста или слома, нагромождений и конструкций, приобретенных в социуме, должна быть возможность обнулиться и вернуться к заводским настройка души. Это нужно, чтобы не забыть кто ты есть, какой ты, откуда вышел и куда идешь. А это можно сделать, только попав в места своего детства.
Я родилась в пятиэтажной хрущевке. В рабочем поселке, состоящем из 3-х 4-х этажных оштукатуренных сталинок с лепниной и чердаками, пятиэтажных серых хрущевок из силикатного кирпича, с застекленными как попало балконам. В каждом городе есть такая застройка 50-х - 60-х годов. Часть детства прожила в панельной девятиэтажке с видом на оживленное шоссе. В каждом городе есть такие микрорайоны, с детским садиком внутри или со школой. Стены домов как правило голубенькие, или серенькие, с них еще мелкая плиточка мозаичная все время осыпается на землю. А бывают крупноблочные, со страшными черными стыками между панелей. И тоже застеклены кто во что горазд.
И я тут подумала. Я же в любом городе СССР могу чувствовать себя как дома. В Сургуте я совсем не чувствовала себя потерянной. То есть, после поездов, вокзалов, гостиниц возникает некая ошалелость. Но когда нас поселили на съемной квартире, мы сразу сориентировались, почувствовали себя как дома, ходили на работу пешком - нашли короткую дорогу. Логика построения этих районов везде одинаковая, от Калиниграда до Камчатки, как говорится. Воспоминания детства могут нахлынуть на меня абсолютно в любом таком дворе. В любом крупном городе страны. Я не заблужусь. Я буду чувствовать себя как дома, в безопасности (относительной), буду помнить кто я и какая я, чего хочу и кем мечтала стать когда вырасту.
После распада римская империя оставила по всем провинциям стандартную похожую и узнаваемую свою архитектуру, которую сейчас называют романским стилем. Заметный и долгий след. После распада моей империи тоже остался след. Конечно, он просуществует не так долго, как римский, сколько там еще осталось срока службы силикатному кирпичу . Но на мой век хватит.