А я вот сказку сочинила
В некотором царстве, в некотором государстве, давным-давно, в незапамятные времена, жила-была…
Хм, а зачем ходить так далеко? Эта история вполне могла происходить и совсем рядом. Да хотя бы в соседней деревне! И, возможно, совсем недавно, да хоть в прошлом году. А может, еще и не произошла вовсе, но тогда непременно скоро произойдет.
Так вот, жила в соседней деревне девушка. Совсем обычная, ничем не примечательная девушка. Не сказать, чтобы красавица, но и не дурнушка. Дай бог памяти, как же ее звали? А давай вместе придумаем ей имя? Пусть она будет у нас Анной, куда уж проще и обыкновенней.
Жила Анна совсем одна. Ее мать и отца погубило какое-то неизвестное моровое поветрие, что скосило в ту страшную годину, почитай что, пол страны. Ни братьев, ни сестер родители не успели ей оставить. Некоторое время о ней заботились бабушка и дедушка, но и они вскорости отошли в мир иной. Старенькие, все-таки, были.
В общем, сироткой была наша Анна. Старый домишко, в котором жила она, находился на самом краю деревни. До леса, который плотной стеной окружал деревню со всех сторон, было рукой подать, только шагни за порог. Выходит, и впрямь, это происходило очень и очень давно. Нынче леса уж не те, да-а-а…
Чтобы прокормиться, работала Анна, не покладая рук, с утра и до позднего вечера. И все равно, жила она очень бедно. Трудно приходится одинокой женщине, если нет рядом сильного и заботливого мужчины. А на это Анне рассчитывать и не приходилось. Кто же возьмет в жены сироту бесприданницу? Хотя, было у Анны богатство, было. Какое самое главное богатство женщин? Правильно, это волосы. Да еще добрый и кроткий нрав, но вот это всегда ценилось мужчинами намного меньше. А волосы у Анны и впрямь были настоящим богатством. Густые тяжелые пряди пушистыми волнами струились по плечам и спине, спускаясь ниже колен. Когда принималась она расчесывать на ветру свои каштановые локоны, то солнце медным блеском играло на ее волосах, и блеск этот слепил глаза. Когда же она заплетала их в косу, то коса ее тяжелой змеей вилась за спиной, оттягивая голову назад, придавая осанке царственную строгость, а походке – величавость. Многие деревенские юноши заглядывались на Анну с нескрываемым восхищением, а девушки с той же нескрываемой завистью.
Как уже было сказано, тяжко приходилось бедной сиротке. Да лес-кормилец в беде не оставит. Прокормит лес того, кто не ленив да сметлив. Каждый день почти хаживала Анна в лес и никогда не возвращалась с пустыми руками. Щедро одаривает лес того, кто склонит спину перед каждой ягодкой, перед каждым грибочком. По весне щедро поил лес девушку березовым соком, угощал первыми грибами - сморчками, кидал под ее стройные девичьи ножки подснежники и ландыши. Летней порой баловал дикой лесной малиной и земляникой, одаривал мясистыми груздями да волнушками. По осени поспевали для нее орехи да дикие яблоки. Даже зимой, увязая по пояс в сугробах, тащила Анна из леса большие вязанки хвороста, сгибаясь в три погибели от непомерной ноши.
Вот и в тот погожий весенний денек, наполненный веселым птичьим щебетом, прокаленный ласковым, жарким майским солнышком, пошла Анна в лес по привычной, проторенной дорожке. Все домашние дела были переделаны: грядки прополоты, птица накормлена, горница убрана, и девушка с полным правом могла насладиться лесной прогулкой. Анна шла легко и быстро, мурлыкая себе под нос какую-то незатейливую веселую песенку. В это время в лесу делать еще особо было нечего. Ягода еще не поспела, грибов тоже нет. Чтобы оправдать потраченное время, можно было набрать березовых почек для целебного настоя, да хворосту для растопки печи – но это она еще успеет на обратной дороге. А пока резвые молодые ноги несли ее вприпрыжку по узким лесным тропкам. Она спешила. Спешила услышать витиеватые соловьиные трели, спешила испросить у кукушки о своем веке, спешила сорвать и вставить в волосы первый душистый ландыш. Замечталась Анна, очарованная великолепием пробуждающейся природы и сама не заметила, как оказалась так далеко от дома, что дорогу назад уже и не помнила. Места пошли незнакомые, неизведанные. Странным это показалось Анне, ведь она исходила весь лес вдоль и поперек на день пути от деревни, знала его лучше, чем свою собственную маленькую избушку. А тут вдруг перестала узнавать местность – не могла же она и в самом деле за несколько часов зайти в глубь лесной чащи на несколько дней пути. Ей бы повернуть назад да поискать дорогу домой, но Анна лишь рукой махнула легкомысленно и продолжила беспечно забираться в самую чащу. Лес – добрый друг, он не обидит.
Присела она передохнуть у сплошной стены из колючего дикого терновника. Устало опустила на траву рядом с собой корзинку, в которой сиротливо перекатывались две ранних сыроежки да один красивый камушек, найденный в лесном ручье. И вдруг слышит Анна будто бы перезвон сотен серебряных колокольчиков. Перезвон тихий, невнятный, но, продолжая вслушиваться в необычные звуки, девушка все явственней различала в нем необычную прекрасную музыку. Она покрутила головой, определяя, с какой стороны доносится эта музыка, и поняла, что звон исходит как раз из-за терновых кустов. Любопытство, как говориться, кошку сгубило. Но и противостоять все нарастающему любопытству девушка никак не могла. А потому, принялась исследовать сплошную колючую стену, пытаясь проникнуть за терновые заросли. Наконец она обнаружила узкий лаз, и, недолго думая, протиснулась сквозь него.
То, что открылось взору Анны было превыше всяких ее ожиданий, превосходило любые ее самые замысловатые фантазии. Через этот лаз она попала на просторную поляну. Мелодичный перезвон издавали и впрямь серебряные колокольчики. Это были невероятно прекрасные цветы, похожие на колокольчики. Вся поляна была усыпана ими, отчего создавалось впечатление, будто стоишь не берегу озера из жидкого серебра. Ветер гнал по поляне-озеру серебряные волны, раскачивая стебли цветов, понуждая их тихонько мелодично позванивать под его ласковыми прикосновениями. Не смея сделать ни шагу, Анна присела на корточки, и прикоснулась к ближайшему цветку. Колокольчик затрепетал, издавая тоненькое позвякивание, которое удивительным образом гармонично вплеталось в общую мелодию. Тогда Анна потянула цветок на себя, чтобы сорвать его. И в тот момент, когда стебель надломился, серебряная музыка внезапно оборвалась на высокой печальной ноте и на поляне воцарилась тревожная тишина.
Девушка перепугалась, понимая, что натворила что-то непоправимое и страшное. Но еще больше она испугалась, когда услышала прямо у себя над ухом:
- Эй! Ты что наделала?!
Резко обернувшись, девушка увидела стоящего у себя за спиной высокого и стройного юношу, который смотрел на нее сверху вниз нахмурив брови. Незнакомец был хорош собой, если не сказать больше – он был просто прекрасен.
- Ну что за дурная привычка у вас, все нужно сорвать, сломать, испортить! И вообще, как ты здесь оказалась? - Продолжал молодой человек распекать остолбеневшую от неожиданности девушку. Он забрал цветок из ее рук и тоже присел рядом с ней на корточки. Юноша приставил сорванный цветок на место. Осторожно соединяя концы слома, он провел пальцами по стеблю, прошептал одними губами какие-то слова на непонятном языке и развел ладони в стороны. Колокольчик закачался на своем месте и благодарно зазвенел. И тут же его звон подхватил хор тысяч других цветов по всей поляне. Музыка возобновилась.
- Вот так то лучше. – удовлетворенно кивнул прекрасный незнакомец и обернулся к Анне. Он окинул насмешливым взглядом девушку с головы до ног, и правая бровь его удивленно поползла вверх. Тут было чему удивиться. Продираясь через терновник, Анна порвала одежду во многих местах, перепачкала подол в земле, потеряла левый ботинок. Коварные терновые колючки подцепили и сорвали косынку с ее головы, а потом и ленту, что удерживала волосы. И ее густые, темно-каштановые пряди с медным отливом рассыпались по плечам, окутывая девушку пушистым покрывалом, спадая на землю тяжелыми волнами и теряясь в траве.
- И все же, как ты нашла эту поляну? – продолжал молодой человек. – А? Что молчишь? Ты немая? Или глухая? – вопрошал юноша, но Анна не могла выдавить из себя ни слова в ответ. От удивления, смущения и стыда язык ее словно прилип к гортани, и она лишь продолжала молча разглядывать странного парня. В голове ее роились бесконечные вопросы и не находили ответа. Кто он? Откуда? Одет как дворянин: камзол богато расшит золотом и самоцветами, но ведь до ближайшего поместья многие и многие лиги, а одежда прекрасного юноши даже не запылилась. Да и фасона такого не носили. А, может быть, это новая мода? Необычными были и глаза юноши – фиалковые, с чуть приподнятыми внешними уголками, что придавало его лицу кошачье выражение. Странными были и его волосы – пепельно-жемчужного цвета, они совсем не выглядели седыми и доходили до плеч. Парень заправил выбившуюся прядь за ухо. И тут Анна совершенно потеряла дар речи. Кончик его уха был заостренным и удлиненным. Такого бедная девушка и представить себе не могла.
А музыка серебряных колокольчиков все продолжала и продолжала звучать, незаметно перестраиваясь на какой-то праздничный и торжественный лад. Странный незнакомец встрепенулся, прислушиваясь к перезвону, потом перевел взгляд на Анну и промолвил озабоченно:
- Тебе нельзя здесь находиться, - он обхватил обеими руками ее за плечи, принуждая подняться с земли, сам же с тревогой вглядывался куда-то в пустоту над поляной. – Ну-ка, прячься скорее, быстро, быстро! – и поволок онемевшую девушку к ближайшему дереву. Усадил девушку под раскидистой плакучей ивой, которая тонкими своими ветвями образовывала зеленый шатер, так, чтобы ее не было видно с поляны. После прекрасный эльф, а это был, как нетрудно догадаться, именно эльф, сам вышел на середину поляны и вытянул руки в приветственном жесте. Сгорая от любопытства, Анна выглядывала из-за ветвей одним глазком. Она различила сначала клубы призрачного тумана над травой, туман все сгущался, клубился, мерцал радужными сполохами. Наконец, дым расступился, и, как будто бы из ниоткуда, словно из воздуха, на поляну вышла торжественная процессия. Дамы и кавалеры в прекрасных, праздничных одеждах из шелков и парчи, в богатых, мерцающих изумительным блеском, украшениях, с замысловатыми прическами, обрамляющими их прекрасные, светящиеся неземным светом лица. Волшебные существа ступали по траве, будто бы и не касаясь земли. Ни один серебряный колокольчик, ни одна травинка не примялась под их ногами. Мужчины были стройны, элегантны и величественны. Женщины – утонченны и изящны, и красивы так, будто это ангелы небесные спустились с облаков на землю. Процессию сопровождала загадочная, чарующая музыка. Откуда? Анна глядела во все глаза, стараясь не упустить ни одной мелочи, ни одной детали. Многие из этих удивительных созданий держали в руках странные музыкальные инструменты, то ли гитары, то ли домбры, а то ли лиры, но не каждый играл на них. Зоркая Анна разглядела, что не каждый инструмент имеет струны.
Просторная лесная поляна была уже переполнена народом, а процессия все продолжала прибывать. Эльфы становились по кругу поляны, каждый занимал свое место. Но вот, наконец, когда музыка серебряных колокольчиков в сочетании с музыкой, что наигрывали эльфы, издала последний, торжественный аккорд, на поляну ступила самая прекрасная из всех женщина. Наверняка, это королева, - подумалось Анне. На женщине были самые красивые и дорогие одежды, она выступала царственной неторопливой походкой, гордо держала голову, чуть приподняв подбородок. Едва завидев ее, все находящиеся на поляне поспешили склониться перед ней в почтительном поклоне.
Подошел к королеве и тот юноша, что разговаривал с Анной. Он склонил перед царственной эльфийкой колено. А королева ласково улыбнулась ему и провела рукой по жемчужным волосам. Они заговорили на незнакомом для Анны языке, до нее лишь долетали звуки их голосов. И вдруг королева замолчала и стала пристально вглядываться через пространство поляны прямо сквозь ветви той самой ивы, под которой пряталась Анна. Все остальные эльфы прекратили игру и разговоры, и на поляне воцарилось тягостное молчание. Девушка застыла ни жива ни мертва, опасаясь даже вздохнуть. Королева что то спросила у молодого эльфа, что все еще стоял перед ней склонив колено, и тон ее голоса поменялся с ласкающе-нежного на строгий и осуждающий. Юноша только развел руками и покаянно опустил голову. Тогда эльфийская королева протянула руку в ту сторону, где сидела Анна и поманила ее пальцем. Она заглянула девушке прямо в глаза, сквозь ветви, сквозь листья, безошибочно определив, где та находится. И Анна поднялась со своего места, не в силах противиться приказу, и робкими шажками пошла навстречу королеве. Шла медленно и осторожно, стараясь не наступить и не помять ненароком ни одного серебряного колокольчика. Дойдя же, наконец, до королевы, девушка рухнула перед ней на колени, низко склонив голову.
Эльфийка протянула к Анне руку и взяла ее за подбородок, развернула ее лицо к себе и заглянула Анне в глаза. Бедной девушке показалось, будто бы всю ее душу вывернули наизнанку, но отвести взгляда она не смела, да и не смогла бы она этого сделать, даже если бы и захотела.
- Встань, дитя мое, - произнесла наконец эльфийка на человеческом языке, и в голосе ее проявилось чуть более теплоты. - Обычно мы не позволяем смертным приходить на это тайное место. И уж конечно, никому из смертных еще не удавалось увидеть праздничное шествие в честь цветения серебряного колокольчика. Ведь цветок этот цветет лишь один день в году. А ну-ка, отвечай, кто ты такая есть, откуда и как сюда отыскала дорогу?
И тут Анну словно прорвало. Слова сами собой полились из ее уст. Она поведала королеве о себе, о своей жизни, о своей дружбе с лесом, своем неуемном любопытстве и даже о том, как чуть было не погубила один из чудесных цветов. Она просила не ругать и не наказывать того юношу, обещала, что никому-никому не расскажет о том, что видела. И что она готова тут же умереть, не сходя вот с этого самого места, если это будет достаточным для нее наказанием.
- Я знаю, не расскажешь, - промолвила королева в ответ с насмешливой улыбкой. - Но и отпустить тебя просто так я не могу, бедное дитя. Наши законы велят нам погружать в вечный сон всякого смертного, узревшего эльфа. Только так нам удается выживать и оставаться незамеченными в вашем жестоком мире. Но для тебя мы готовы сделать исключение, дитя мое. Ты можешь оказать нам одну услугу, и взамен я позволю тебе уйти восвояси.
Анна отвечала, что она готова расшибиться в лепешку, чтобы услужить прекрасной королеве, что она все-все умеет, не боится работы и готова провести хоть весь век в услужении у волшебных существ, лишь бы иметь право взирать на их необыкновенную красоту и любоваться их неземной статью. На что королева рассмеялась, искренне и весело, отчего зазвенели в тон ее голосу все серебряные колокольчики на поляне и заулыбались все ее придворные и фрейлины.
- Так тебе одного раза мало? – с доброй насмешкой в голосе проговорила эльфийка. - Ну, что ж, как у вас там говориться, за погляд деньги берут, верно? Я возьму с тебя кое что подороже, дитя мое, - сказала королева и громко хлопнула в ладоши. Из толпы суетливо вынырнул паж, такой же стройный, юный и прекрасный, как и все эльфы. На руках он держал подушечку из мягкой ворсистой ткани. А на подушечке лежали, сделанные из золота и украшенные драгоценными каменьями… не догадываешься что? Ножницы! Чуешь, что дальше будет?
Королева обвела рукой музыкантов и продолжила речь. – Посмотри на наши лютни, Анна. – и у девушки даже не возникло в мыслях вопроса, как та узнала ее имя? – Посмотри, струны на них износились и порвались давным-давно. Музыканты носят с собой свои инструменты лишь в память о былых днях, когда мелодии наши звучали многоголосым хором. Сейчас же лютни наши звучат одинокими голосами в лесной тиши. Ты, наверное, спросишь, почему бы нам не сделать новые струны? Но это вовсе не так просто, Анна, не так просто. Струны на наших лютнях сделаны не из металла, а из волос смертных. Потому то они звучат так прекрасно и чарующе. Да, вы, смертные, удивительный народ на самом то деле, а вовсе не мы, эльфы. Только струны нужно делать лишь из волос такого человека, который имеет доброе сердце и чистую душу, Лишь тогда музыка будет прекрасной. Очень и очень давно не встречался нам никто из смертных, кто мог бы подойти для этого. Я предлагаю тебе сделку, Анна. Твои замечательные волосы взамен того, что и в следующем году тебе позволено будет прийти на это тайное место и полюбоваться на праздничное шествие. Что скажешь? Не жалко тебе будет расстаться со своим величайшим и единственным богатством?
Не помня себя от восторга, девушка отвечала, что с радостью отдаст королеве все, что имеет. А волос, что волос? Такой пустяк! Дайте ей в руки ножницы и она сама обрежет их.
- Ну, ну, это уже лишнее, - пробормотала королева, довольная таким рвением и махнула рукой. К Анне тот час приблизился паж с ножницами, и, через несколько минут, она имела на голове аккуратную стрижку шапочкой, какую носят иногда рыцари под шлем. Она лишь с грустной улыбкой проводила взглядом пажа, уносящего на подушечке пушистое одеяло ее волос, длинными медно-каштановыми прядями свисавшее с обеих сторон.
- Не горюй, дитя мое, волосы отрастут, не зубы все же. – промолвила эльфийская королева и ласково улыбнулась девушке. – Лучше возьми вот это, - и Анна дрожащими руками приняла из рук королевы флакон, наполненный светящейся жидкостью. – Когда вернешься домой, капни несколько капель этого зелья себе на голову, и волосы вскоре отрастут длиннее и гуще прежнего. Зелье это и во многом другом может помочь, там сама разберешься что к чему, так что расходуй его экономно. – немного помолчав, королева добавила, - так, чтобы хватило на год, - и улыбнулась. А пока ступай, мой сын проводит тебя. И возвращайся сюда через год, но не раньше, - и с улыбкой погрозила Анне пальцем. После этого эльфийка словно растворилась в воздухе, расплылась призрачными клубами дыма. Так исчезает утренний туман, чуть пригреет жаркое обеденное солнышко. Вслед за своей королевой так же исчезли в воздухе и вся ее свита, и музыканты, и все, кто находился на поляне. Остался лишь тот самый юноша, что первым встретился Анне.
Надо бы и ему придумать имя, верно? Ты не в курсе, как эльфы называют своих принцев? Я тоже не знаю. Ну, ладно, пусть будет просто принц.
Как добралась до дому, девушка совсем не помнила, знала лишь, что обратная дорога заняла куда меньше времени. Знают эльфы тайные лесные тропы, знают, как пройти через лес так, чтобы во много раз сократить путь. По дороге эльфийский принц рассказал Анне, что следить за поляной, оберегать ее от посторонних глаз входит в его обязанности. И что он и сам не понимает, как вышло так, что он ее проглядел, не успел отвести ей глаза, обмануть чувства и увести прочь подальше. Что он уже многие сотни лет приходит на эту поляну раньше всех, чтобы приготовить все для праздника: расчистить поляну от валежника, настроить должным образом тональность колокольчиков, призвать побольше певчих птиц и научить их пению. А Анна все смотрела на него и думала: «сколько же ему лет? Триста? Пятьсот? Тысяча? Невероятно! А сам на вид чуть ли не моложе нее». Еще по пути эльф показывал ей некоторые лекарственные травы, рассказывал, как они действуют и каким образом их лучше собирать и готовить. Учил некоторым несложным заговорам и заклинаниям на эльфийском языке, чтобы изгонять всяческие хвори. Вскоре они подошли почти вплотную к деревне. Лес кончился и принц сказал что не имеет права переступать этой черты, ведь дальше начинаются владения людей. Он помахал на прощание Анне рукой и произнес
– До встречи!
- До встречи, - эхом отозвалась девушка и побрела в сторону дома. Когда же, пройдя несколько шагов, она обернулась, чтобы еще раз взглянуть на прекрасного эльфа, того на месте уже не было - будто в воздухе испарился.
Вечерело. Анна возвращалась домой неспешно и когда она подошла, наконец, к калитке, к тому времени уже совсем стемнело. Но это были еще не все испытания, что выпали в тот долгий весенний день на долю бедняжки. Подойдя к своему дому, Анна обнаружила свет, горящий за окнами и людские голоса.
- О! Явилась, гулящая! – приветствовали ее нестройные голоса, когда она отворила дверь и вошла в свой дом. Ее горница была полна людьми, которые вволю угощались найденной в печи снедью, усевшись за маленьким низким столом. Густой табачный дым клубился под невысоким потолком. И в маленькой избушке сразу стало тесно и душно от такого большого количества незваных гостей.
- А что это у тебя в хате лишь вода колодезная? А? Хозяюшка? – вопрошал Анну рыжий мельников сын, который давненько не давал ей проходу. – А чего покрепче не найдется ли?
- Нет, - отвечала удивленная девушка, раскрыв рот.
- Так то ты сватов, встречаешь? Э-эх! И вообще, где тебя черти носили? Ждем, ждем ее, ночь полночь, а ее все нет, - продолжал мельников сын. - Не пристало невесте моей по лесам одной шляться! – и подошел поближе к оторопевшей Анне, приобнимая ее за плечи. – А вот поженимся, не пущу тебя шататься по лесам. Жена, она должна свое место знать, которое подле мужа да хозяйства. Верно я говорю? Ну-ка, покажись, покажись моим дружкам, какова ты у меня есть красавица, - и стал вертеть ее за плечи, с гордостью показывая ее гостям то одним боком, то другим. А девушка лишь тщетно пыталась освободиться от хватких грубых объятий под шумный гомон одобрения хмельных гостей. Видимо, чего покрепче они принесли с собой.
- А что, ребята, хороша у меня невеста? Это ничего, что сирота да бесприданница. Зато тещи не будет! Верно я говорю? – и рыжий разразился оглушительным хохотом, который тотчас подхватили гости. - Да косу свою покажи нам, сделай милость. Страсть она у тебя пригожая. Вот так бы намотал на руку и таскал бы с собой везде богатство такое. Ты что с собой сотворила, дура? – Это вскричал рыжий, когда сдернул с головы Анны косынку и обнаружил под ней лишь стриженую голову.
Тут девушке наконец удалось одним рывком высвободиться из бесцеремонных объятий нежданного «жениха». – Не трожь меня, пусти, - тихим, но уверенным тоном отвечала она рыжему парню. – Не пойду я за тебя, и не проси. Не люб ты мне. Вот и весь мой сказ. А вы, гости дорогие, - обернулась она к притихшим дружкам, - уж простите меня за нерадушный прием, но подите-ка вы все прочь. Время уже позднее, я устала и отдохнуть хочу.
- Чегооо?! А кто тут просит то? Кому ты нужна вообще, бесприданница?! Голь перекатная! Я б тебя за одну только косу взял. Мне мельница останется после отца, могу себе позволить. А ты чего сделала? Идиотка! После сама меня прибежишь просить, ах возьмите меня замуж, да поздно будет! Дуууура! – все более распалялся рыжий, пока его дружки, примолкнув и насупившись, потихонечку выметались из хаты. – А чего это ты все в лес то одна хаживаешь? Никак ведьма ты? И волос свой ты потратила на дела свои бесовские! Ведьма! – не унимался мельников сын, в то время как его дружки выволакивали его под руки из дома от греха подальше.
И вот давно уж стихли шаги за околицей, стих шумный гомон сватов, с осуждением перемывающих ей косточки, угомонился и перестал лаять вслед незваным гостям старый цепной пес, а Анна все стояла и стояла посреди горницы, не моргая, будто каменная статуя. А в ушах ее все звенело и звенело такое злое и обидное слово «ведьма». Эх, знал бы рыжий мельников сын, как недалеко он был от истины. Наконец она в бессилии рухнула на постель, не разобрав ее и не раздевшись сама и залилась горькими слезами. Но усталость долгого дня дала о себе знать, и Анна вскоре забылась тревожным сном. Только вздрагивали во сне ее плечи, будто бы она и во сне все еще продолжала рыдать. После дыхание ее стало спокойным и размеренным, тело расслабилось, а на губах заиграла легкая улыбка. Всю ночь Анне снился прекрасный эльфийский принц с жемчужными волосами и фиалковыми глазами.
Год пролетел как один день. С того злополучного, а быть может и счастливого дня, жизнь сиротки переменилась. Она сделала так, как и велела ей королева – капнула на голову несколько капель волшебного эликсира. Уже через месяц коса ее доросла до пояса, а еще через месяц отросла длиннее прежнего и теперь уже доставала до пят. Все чаще и длиннее стали походы по лесу. Она собирала травы, указанные эльфом. Готовила из них настои, отвары и мази. Однажды, у ее соседки заболела корова. И Анна пришла к ней и вылечила животное, дав пожевать буренке особой травки, попоив ее ключевой водой, на которую нашептала особые слова. Когда же у той же соседки сильно заболел ребенок, та уже сама пришла просить Анну помочь, вылечить малыша. Девушка взяла с собой эльфийское зелье, там еще оставалось достаточно. Она капнула пару капель в теплое молоко и дала ребенку выпить. Уже через час хворь отступила. Прикованный к постели малыш встал с кровати, с аппетитом поел и принялся шалить. Радости женщины не было предела, и в благодарность она всучила Анне большую кринку масла, как та не отпиралась. Молва в деревне распространяется быстро. И потянулись к сиротке люди, кто с чем. Кто звал лечить скотину, кто приходил со своими хворями и болями. Девушка старалась помочь всем, никому не отказывала и в беде не оставляла. А взамен люди несли ей в благодарность подарки и подношения. Денег, конечно же, не давали. Хоть и царила святая матерь церковь, хоть и лютовала инквизиция, изгоняя ереси, но все прекрасно знали, как полагается благодарить ворожею за подобные услуги. Соседского мальчишку, подросшего к весне и окрепшего, Анна научила заветному рыбацкому слову, на которое клюет рыба, и тот частенько таскал ей жирных карасей и больших усатых раков.
Были и такие, кто приходил просить наслать порчу на соседа, либо присушить богатого жениха. Таких ходоков гнала Анна печным ухватом из дому до самой калитки.
Дела у сиротки пошли на лад, ей теперь даже работать много не приходилось. Все свое время она проводила в лесу. Поначалу она часто кружила у того места, где впервые повстречалась с прекрасным эльфом, лелея призрачную надежду увидеть его вновь. Но ни терновых зарослей, ни, тем более, самой поляны она не находила. Места все были знакомыми, изведанными. Анна только диву давалась, как могла она так заплутать в прошлый раз.
Время шло быстро, приближался срок цветения серебряного колокольчика. И вот, наконец, долгожданный день настал. Девушка поднялась ни свет ни заря. С замиранием сердца она понеслась по знакомым изгибам узких лесных тропок. Дорожка будто сама ложилась ей под ноги. Вот и знакомые приметы того, что она на месте – сплошные терновые кусты, ставшие как будто еще гуще со времени ее последнего визита. А вот и он, встречает ее, улыбается, берет за руку. Другой же рукой поводит перед стеной из терновника. И злые колючки повинуются приказу, расступаются, дают дорогу. Вот та самая поляна, на которой совсем ничего не изменилось. Так же гонит озорной ветер серебристые волны, так же перезваниваются чудесные цветы.
Все повторилось с точностью до мелочей. Эльфы вышли на поляну, и музыка их лютней многоголосы хором прорезала лесную тишь. Песни их были невообразимо прекрасны. И Анна тайком утирала слезы, пораженная неземной красотой музыки. Она во все глаза смотрела на торжественное шествие, на дам и кавалеров, на саму королеву, стараясь запечатлеть в памяти все детали. И, нет-нет, да и кидала она украдкой быстрые взгляды на прекрасного эльфийского принца, отыскивая в общей толпе его стройную фигуру. После снова подошел к ней паж с ножницами, и снова Анна подарила эльфам свое самое большое богатство – свои длинные и густые, каштановые с медным отливом волосы. И снова дорога домой. Снова он провожает ее. Приятная беседа сделала обратный путь еще короче прежнего, хоть Анна и старалась идти как можно медленней. За короткое время их общения Анна многому успевала научиться у прекрасного эльфа.
Одним мигом пролетел этот волшебный весенний день. Впереди еще год томительного ожидания. Еще год сладких грез и дивных снов, в которых приходил к Анне прекрасный эльф. Она жила этим единственным днем. Конечно, она понимала, что не ровня ему. Все, что ей было нужно – это видеть его, говорить с ним, хотя бы раз в год. Она не питала никаких бесплотных надежд. Тысячу раз она пыталась запретить себе думать о нем. Но разве ж можно запретить мечтать юной девушке?
Юной? Теперь уже это далеко не так. Вот уже долгие годы живет Анна одна. Она превратилась во взрослую статную женщину. В пряди ее прокралась седина. Но оттого лишь еще прекрасней и пронзительнее звучали струны эльфийских лютней. В музыку проникли нотки серебра и лунного света.
Работы у нее теперь прибавилось. Ни минуты она не сидела без дела. Половину своего времени она бродила по лесам и полям, собирая лекарственные травы. Остальное время она принимала нуждающихся в помощи. Уже из соседних сел и деревень тянутся к ней люди. У каждого своя боль и свое горе. А так как мастерство ее росло год от года, то молва о ней быстро разлетелась по всей округе. В родной деревне Анну сторонились и побаивались. Все давно уже заметили, что в один и тот же день она уходит в лес и возвращается с остриженной головой, но в скором времени волосы ее чудесным образом отрастают до земли. Иные бездельники пытались проследить за ней. А после, удивленные, рассказывали, что будто бы исчезала она за поворотом лесной тропки, внезапно и без следа, словно истаивала в воздухе. И летел вслед ей осторожный шепоток : «гляньте-ка, ведьма, ведьма пошла…». Но лишь один сельчанин осмеливался называть так Анну нарочито громко, во всеуслышание. То был рыжий мельник, тот самый незадачливый жених. Он давно получил в наследство мельницу, выгодно женился на дочери купца, обзавелся кучей таких же рыжих ребятишек и внушительным брюшком. Да, видать, так и не простил давней обиды – отказа.
Так всю жизнь и прожила Анна одинокой, в своем еще более обветшавшем домишке на краю деревни. Вольные ветры иссушили ее кожу, которая давно покрылась сеточкой глубоких старческих морщин. Солнце наложило на ее лицо несмываемый, коричневый загар. Беспощадное время согнуло стройный некогда девичий стан, превратив ее в согбенную старуху. Но, тем не менее, она из последних своих немощных сил продолжала и продолжала каждый год приходить на поляну, где цвели серебряные колокольчики, чтобы подарить эльфам свои волосы для струн, чтобы полюбоваться на неувядающую красоту королевы эльфов и ее придворных. И чтобы еще раз увидеть его, прекрасного юношу с жемчужными волосами и фиалковыми волосами. Возможно, что в последний раз в жизни. Потому что чувствовала уже состарившаяся Анна, что доживает на свете свои последние годки. Когда они шли вместе – странно это выглядело со стороны. Прекрасный, статный юноша в богатых одеждах дворянина вел под руку седую старуху, что годилась ему даже не в матери, а уже в бабки. Поддерживал под локоть бережно, с большим почтением, вел неторопливую с ней беседу и лучезарно улыбался ей.
Вот и близится к концу наша сказка. Тот год, в который история эта завершилась, выдался тяжелым, щедрым на беды и потрясения. Все лето стояла изнуряющая жара и сушь. Ни единой дождинки не выпало. Горели леса и торфяники. Огромной черной тучей налетела саранча и пожрала весь скудный урожай. А осенью зарядили бесконечные дожди и туманы, густые и почти ощутимо липкие. Люди стали болеть и умирать от неведомых доселе болезней. Анна боролась с этой напастью как могла. Усердно выхаживала каждого, обратившегося к ней за помощью, но не всегда выходила победительницей в этом споре. И потому обращались к ней теперь сельчане все реже и реже. Иногда под окна ее приходил седой старик с клюкой, иногда один, иногда приводил с собой рассерженных сельчан и выкликал ее из дому. Это мельник, оставивший давно мельницу и дела своим сыновьям, слонялся без дела и подзуживал народ спалить ведьму вместе с хатой. Люди требовали, чтобы ведьма прекратила насылать мор на честной люд и покаялась в грехах публично. Приводили священника, который осенял крестом ее хибарку дрожащей рукой и нетвердым голосом бормотал экзорцизмы. Анна не выходила к ним. Она понимала, что любые оправданья и отпиранья людей только раззадорят.
Зима выдалась суровой. От сильных трескучих морозов замерзала в стойлах и погибала скотина. Овцу или теленка еще можно взять в избу, но как возьмешь в дом коня, либо быка? А потом в деревню пришел голод, как следствие погубленного урожая. Сначала смерть прибрала самых слабых и нестойких – стариков и малых детей. Потом стали погибать от голода и цинги уже взрослые и сильные мужчины и женщины.
Весеннее тепло не принесло облегчения. Голод еще более усилился. Едва показавшаяся молодая зелень сразу обрывалась и съедалась оголодавшими и ослабевшими от цинги людьми. О том, чтобы пахать и сеять, не было и речи – редко у кого сохранилось хоть какое-то зерно для посева. Все больше и больше жителей деревни соглашались со стариком-мельником в том, что это все наветы ведьмы Анны. И что стоит им избавиться от старой ведьмы, то все снова пойдет на лад.
Наступил день цветения серебряного колокольчика. В то утро Анна проснулась от стука и громких возгласов. Открыв глаза, она обнаружила, что в горнице темно, несмотря на то, что солнце уже давно должно было взойти. Анна протерла подслеповатые старушечьи глаза и поняла, что ставни ее заколочены снаружи, а за околицей гудит, будто разворошенный улей, рассерженная толпа. Наскоро одевшись, Анна кинулась к двери, насколько быстро позволяли ей ее старые ноги. Дверь была подперта изнутри чем-то.
А за окнами ее ветхого домишки собралась уже довольно большая толпа. Почти что вся деревня собралась. Никто не хотел пропустить такое увлекательное зрелище, как сожжение ведьмы. Мужчины уже натаскали к ее избушке большую кучу дров и сухую солому, обложили ими домик вокруг. Дело оставалось за малым – поджечь. Но пока что никто не решался взять на свою душу такой грех.
Анна стояла посреди горницы опустив руки и закрыв глаза. Ей не было страшно. К такому исходу она давно была готова, и лишь удивлялась, почему избегла такой участи раньше. Только одного было ей жаль. Она так и не увидит больше эти прекрасные серебряные цветы, не услышит их волшебной музыки, не полюбуется больше на прекрасных эльфов, и на самого прекрасного из них – сына эльфийской королевы. И оттого слезы скатывались из ее выцветших от времени глаз на изрезанные морщинами щеки. Ну почему сегодня, почему не завтра? Тогда умирать было бы легче. Анна учуяла запах дыма, что змеистыми струйками пробивался сквозь заколоченные ставни и прогнившие половицы пола. Ну, что ж, началось.
А на улице в это время в толпе селян раздались удивленные крики. Люди показывали пальцем в небо над лесом, откуда вылетела большая белая птица. Это был лебедь. Он приземлился на покосившуюся крышу и принялся расшвыривать сильными крыльями солому, что была уложена на кровле. Когда лебедь юркнул в освободившееся отверстие меж жердями, маленький домик Анны был уже весь окутан дымом.
- Здравствуй, милая моя Анна, - прозвучал знакомый голос над ее ухом, и Анна улыбнулась. «Что ж, значит все уже закончилось. Я наверняка задохнулась в дыму и уснула вечным сном. И сон этот прекрасен», - подумала Анна.
А голос продолжал,
- И прости, прости меня пожалуйста. Я совсем забыл, как губительно время для тебя. Но я ждал тебя, очень ждал именно сегодня. Ты не пришла, и вот я здесь. Конечно, сейчас не самое лучшее для этого время, но у нас нет иного выхода.
Анну удивили странные слова, но она с улыбкой ожидала продолжения прекрасного сна. Она была счастлива, потому что теперь этот сон мог длиться вечно.
А юноша с фиалковыми глазами, а это именно он пробрался в занимающуюся огнем хату в образе лебедя, вынул из-за пазухи серебряный цветок и вставил его в седые волосы Анны. Она почувствовала это прикосновение, а еще она почувствовала, как волны ласкающего жара пробежали по всему ее телу, начиная с макушки и заканчивая кончиками пальцев ног. Ей захотелось вздохнуть глубоко-глубоко, и она так и сделала, распрямив согбенную спину, но не ощутила привычной ноющей боли, что так досаждает старым людям. Анна в удивлении открыла глаза. Ее принц смотрел с улыбкой на нее и гладил по волосам. По пышным, каштанового цвета, волосам. Анна протянула руку, чтобы дотронуться до его щеки. Во сне ведь все возможно, теперь она может на это осмелиться. И вздрогнула от неожиданности. Ее рука стала как когда-то, много лет назад, нежной, белой и хрупкой.
- Я хотел бы называть тебя своей суженой, наречь тебя невестой своей. Ты согласна, Анна? Конечно, родня моя не одобрит такой поспешности, мы ведь совсем недолго друг друга знаем. Но, мы просто поставим их перед фактом, верно? Ну, так я могу так тебя назвать, милая?
И прочитав в ее глазах ответ, радостных и блестящих от набежавших счастливых слез, эльф запечатлел на ее губах нежный и легкий поцелуй. Анна почувствовала, будто она тает, растворяется в воздухе, исчезает…
Горящая изба занялась уже полностью. Пламя плясало выше крыши. Наконец, ветхая постройка рухнула, не выдержав борьбы с огнем. Над толпой пронеслись громкие возгласы. Некоторые крики были победно-торжествующими – нет больше страшной ведьмы. Иные же изумленными. Некоторые из сельчан рассказывали потом, будто бы видели, как два белых лебедя взлетели над столбом дыма и унеслись в направлении леса.
Ну, вот, в общем то и вся сказка. Ты можешь спросить, откуда я знаю, что принц сказал именно эти слова. Ведь их никто не слышал, откуда же мне знать? Но разве мог он сказать что то иное? Ты можешь усомниться, а удалось ли вообще Анне выбраться из горящего дома. Но разве же могло быть как-то по иному, а? Скажи, разве могло?